Плохо высыпалась она по одной единственной причине. Ровно в четыре часа, в то время, когда у нормальных людей самый крепкий сон, она вставала, бродила по дому, готовила завтрак, читала книгу - в общем, делала всё, чтобы скоротать час - именно столько ей не удавалось заснуть после ночного "подъёма".

Началось это ещё в младенчестве. Мама рассказывала, что когда Сандра будучи полугодовалым розовощёким младенцем уже научилась обходиться ночью без маминого молочка, была однажды замечена тихо агукающей сама с собой в кроватке посреди ночи. Когда выяснилось, что девочка просыпается каждую ночь в одно и то же время, родители забеспокоились. Но в поликлинике сочли проблему надуманной, а бабки-няньки обратились к народным средствам.
К сожалению, мамины волосы, прошедшие через прялку и привязанные к кроватке не оказали должного влияния на сон ребёнка, горькие отвары на ночь только осложнили капризами засыпание, а долгие вечерние прогулки на свежем воздухе укрепили сон мамы, но не дочки. На этом проблему решили забыть, тем более, что остро встала другая - как разбудить ребёнка сначала в садик, а потом уже и в школу.

Поначалу родителям ещё удавалось справляться, но в старших классах, когда мама уходила в ночную смену. а отец находился в командировке, разбудить соню не представлялось возможным. Вот тогда и появился будильник - отец привёз его откуда-то с северного посёлка, от своей крёстной, которую Сандра видела только на чёрно-белом фото, с завитушками по краям: маленькая строгая женщина с поджатыми губами и неожиданно добрыми лучистыми глазами и маленький мальчик в матроске не по размеру, в брюках-клёш - папа Сандры в семь лет. Имя ей как раз досталось от папиной крёстной - кажется, оно означало "оберегающая от невзгод". Ну а среди своих имя быстро переделали в Сандру, к этому варианту она даже больше привыкла.

Будильник стал её главным утренним спасителем - иначе не видать бы ей хороших отметок в школе, великолепного английского в институте (как назло, английский ставили всегда первой парой), да и мужа своего она бы проспала, потому что познакомилась с ним как раз поутру, когда щеголеватый курсант чуть не сбил её с ног, опаздывая на утреннее построение в своё училище после вчерашнего увольнения.

Со временем из своих ночных бдений она даже стала извлекать пользу. Читала то, до чего днём не доходили руки, шила новые наряды, готовила завтрак для молодого супруга, - в общем, как-то справлялась. Муж давно привык к такому её распорядку, сочувственно варил утром для неё крепкий кофе, заботливо ставил старенький будильник поближе к изголовью, а если и сам просыпался ночью, то они использовали время с энтузиазмом и обоюдным удовлетворением. Наверное, как раз после таких ночных радостей и появился у них Петька, "птенчик", как называли его в семье.

С появлением сына распорядок сна у неё совсем нарушился. Сначала она урывала каждую минутку, как все молодые мамы. Потом стало удаваться поспать даже два часа подряд, потом четыре, когда промежутки между кормлениями стали больше.
Но выспалась она или нет - в четыре часа начинался обязательный "бодрый час". Честно говоря, она надеялась, что с рождением сына это совершенно ненужное свойство её организма пропадёт, вытеснится заботами и усталостями, однако...

Когда-то папа сказал, что это над ней так подшутил кто-то там, на небесах. Вот над ним, например, тоже подшутили - с самого детства одна бровь у него была с отчётливой сединой, будто пометил кто, да забыл смыть краску.
Религиозностью она никогда не отличалась, к церкви относилась, как к излишнему посреднику между людьми и чем-то потусторонним, потому только посмеялась над папиной версией, сказав, что тогда у Него оригинальное чувство юмора, но она, всё же, верит, что эта шутка Им придумана не ради забавы.

А пока, увидев под треснувшим стеклом старого будильника всё ту же картину со стрелками, указывающими на четыре ночи, она безропотно вставала, поправляла одеяльце у раскинувшего ручки сына, стараясь не шуметь гладила на завтра пелёнки-распашонки, готовила своему, теперь уже майору, завтрак и не особенно роптала. А что тут сделаешь - шутка, так шутка, но ей с этим жить. Ну а утром звенел будильник, она с трудом поднимала голову, давала себе обещание выспаться хотя бы в субботу и начинался новый день.

...В ту ночь она проснулась, по обыкновению, в четыре часа, почувствовала головокружение и сразу поняла - что-то случилось. Метнувшись к кроватке она обнаружила Петьку с широко распахнутыми глазами, тянувшего к шее сжимающиеся в кулачки пальчики, тяжело и с сипением дышащего, начинающего синеть.
Дальше всё было, как во сне - вызов скорой, соседека-медсестра, врач, чудом оказавшийся на вызове неподалёку, палата больницы...
Когда отёк, наконец, спал, когда миновала угроза, когда сама она к вечеру следующего дня стала, наконец, засыпать. - вот тогда она вспомнила слова доктора о том, как ей повезло, потому что в таких случаях важна каждая секунда, она вовремя заметила у ребёнка начинающиеся признаки приступа - ведь могла и проспать.
Эту ночь она спала до самого утра.
И следующую.
И все остальные.
Нет, она потом опасалась за повторные приступы, подскакивала несколько раз за ночь, но это было уже другое.
А ещё - она вдруг смогла встать утром без помощи будильника, выяснив, что может теперь просыпаться, когда пожелает, - как в старом фильме про разведчика, который мог спать двадцать минут и проснуться бодрым.

...Уже начал подтаивать снег на мартовском солнце, когда прогуливаясь с коляской мимо кованного заборчика, огораживающего старенькую, из желтоватого кирпича, церквушку, она протянула руку за прутья и положила в сугроб пакет с чем-то брякнувшим внутри, озадачив голубей, прятавшихся неподалёку под куском рубероида на теплотрассе.

Ровно в четыре ночи из пакета раздались пронзительные звуки боя молоточков по звонким колокольчикам. Через пару минут, когда разбуженные голуби начали вновь жаться друг к другу и засыпать, в пакете вдруг коротко и тихо звякнуло, будто кто-то незримый негромко хихикнул.

Он оценил шутку.