Им тогда почти сразу дали маленькую комнату - повезло, старая комендантша немножко поддала в тот день. А новая - не выселила.
И не болели они почти. Нет, ну уж не настолько - и грипп из садика дочка приносила, и, ну вот было же ещё, помнишь, забыла, как называется, Лиза Новикова угостила подружек в садике и все потом в инфекционку попали.
Ну да, было такое. Только и грипп на излёте доставался, и в инфекционку тогда не легли, сами справились, а те девочки в больнице ещё что-то подхватили, - кто их знает, чем они там детей кормят.

Ну, что ещё... Машина, вроде, хорошая, но не сказать, чтобы уж очень, хоть и не по статусу. Там получилось как... - его старый "опель" царапнули и немного помяли крыло. Ну, он и приехал в мастерскую, поузнавать, сколько грунтовка, да правка. До того не приходилось ещё в аварии попадать, он и тут-то не сам виноват, хорошо, что обошлось с тем заснувшим камазистом...

Ну вот, а хозяин мастерской - фанат этих "опелей". Как увидел - чуть за сердце не схватился. Продай, говорит, - их, оказывается малой партией выпустили - что-то там с правами на двигатель было не так у производителя, что ли.
В общем, за своего ржавого, чего уж там, "рыжего" он получил почти "нехоженую" вольвюху, да ещё с полным комплектом резины сверху.
Ну и с той "вольво" был история - он на инетном авто-аукционе у япошек подглядел такую красотку-пятидверку, глаз не оторвать, наверняка с превышением цены заберут. А тут ему предложили "вольво" у него купить, неплохие деньги давали. Ну а он почему-то даже не задумался - сразу решился. И на аукцион заявку подал, а там оказалось, что у той "красотки" категория оценки низкая - дерево на неё упало, прямо на крышу, а это сразу косяк, на эту категорию заявки вообще не подают и даже не смотрят на фото. А он-то посмотрел.
В общем, с растаможкой, с доставкой, со всеми делами вышло чуть ли не даром. Главное ж - новьё совсем, а на крыше - маленькая вмятина и шоркнуто ветками малость, теперь сделали, знать будешь - не найдёшь ту царапину.

Ну, машина - это ерунда, это разве везение.
Выигрывать он особенно никогда не выигрывал. Нет, было, на самом деле, когда в новую квартиру въехали (очередь дошла, ага, уже когда никто не верил и давно все позабыли, что была она, эта очередь), поужались, конечно, сильно - всё ж обставить надо, да ремонт.
Известно же, как у нас квартиры сдают - пальцем ткни, оно всё вывалится, а под подоконники лучше не заглядывай, труха одна. Правда, их квартиру то ли образцовой держали, то ли что - тьфу-тьфу-тьфу, даже кран до сих пор не потёк нигде.

Ну и вот, на стиралку у них уже не хватило, хоть заужимайся. А стиралка - это ж... Тут и малого ждали вскорости, - где пелёнки-распашонки стирать? Но тут свезло - он чего-то копеечное прикупил в магазине бытовой техники, но как раз хватило, чтобы в лотерее поучаствовать - и, вуаля! Не Бош, конечно, но и без того навороченая, до сих пор не во всех функциях разобрались.

Что ещё...
Нет, ну по мелочи там всякое у него бывает, да и у родителей его тоже. Где-то чудом из-под колёс увернётся, где-то у бати тромб так пролетит, что врачи удивляются - дескать, первый раз такое видим, чтобы на волоске и, при этом, человек на обследование лёг по другому поводу, тут всё и вскрылось.
Ну и мама - будто не стареет. Ворчит только больше, да это она по доброму.

Цыганки ему гадать отказываются. Ну, то есть, те, кто гадалки, а не эти, нынешние.
Говорят, ведёт его кто-то. Или следит за ним.
Он смеётся - дескать, определитесь уж, ведёт или следит. Либо я на поводке, либо - "под колпаком".
Нет, он и сам чувствует что-то такое, только понять до конца не может. Как-то с мужиками сидели, он даже признался,что честно пытался вспомнить какой-нибудь знаменательный поступок из своей жизни, за который ему воздаётся. И не вспомнил. Ну, там, жертвует что-то, посылает, помогает. Прошлым летом им на завод автобус интернатовский привезли, так они его бесплатно починили. Но это не считается, всё ж раньше началось.

Про ту поездку в больницу он, конечно, не помнит.
Вообще-то их тогда гороно поставило в план, ну а потом уж и сами увлеклись. Это называлось "шефство" - ездили по садикам, да больницам с концертами, спектаклями. Конечно, казёнщины было много, речёвок всяких. Но после речёвок был спектакль.
Сейчас бы это, наверное, назвали "капустником". Что-то они пели из кинорепертуара, переделывая слова, какие-то сценки ставили. Ему тогда двенадцать, вроде, было. Ему досталось петь "Где среди пампасов бегают бизоны и над баобабами закаты, словно кровь...". Он надел на нос прищепку и получилось очень смешно, гундосо. Прищепка-то была незаметная, прозрачная - отец из Болгарии привёз маме набор, целых десять штук на капроновой ленте. Капрон отец потом тоже приспособил - коньки к валенкам приматывал. А прищепки мама берегла, это ж такое богатство было, такая редкость, - у всех деревянные, серые от воды, а у них - красота.
Ну вот одну прищепку он тогда у мамы и стащил - для спектакля.

Отыграли, насмешили ребятишек - кардиология, кажется, пришла и ещё кто-то.
А одна девочка лет семи-восьми не смеялась. Сидит и вот-вот заплачет, ни на что не реагирует.
Ну он и не выдержал, подошёл к ней, когда все уже расходились, чего-то болтать начал, присел перед ней, стал рожицы корчить, потом по карманам своим шарить - чего бы ей дать.
Ну и отдал, что было - горсть резинок-"авиационок", они ими на уроках пулялись, карандаш ТМ со сломаным грифелем, да карамельку какую-то. А потом ещё раз смешно изобразил тот дурацкий гнусавый голос, с прищепкой на носу. Тут-то девочка рассмеялась и потянулась ручонкой к прищепке. Ну, что делать - он и отдал. Поднялся, по затылку, по коротеньким волосам ей ладонью провёл - колется "ёжик", их так в детдоме стригли, он же не знал, что она детдомовская.
А ещё, вспомнив, колпак бумажный с себя снял и тоже той девочке отдал. Это у него в последней сценке такая роль была - с колпаком, Петрушка.

Ну и всё, собственно - он про эту историю скоро забыл.
А девочка раньше всех спать легла, подарки сжимая в руках. И не видела она, как соседки по палате утащили из шкафа на посту разные красивые таблетки и как поделили на всех, особенно им красненькие понравились - сладенькие. Она бы тоже, наверное, красенькие захотела, да заснула уже, так что ей не досталось. Наутро её долго трясли и спрашивали, сколько пила, да зачем залезла в шкаф - она одна тут детдомовкой была. Остальные говорить уже не могли, промывали им желудок. Потом в больницу ещё долго комиссии приезжали, проверяющие всякие.
Правда, её уже выписали тогда - оказалось, что аорточка увеличена, но ничего страшного, просто наблюдаться надо регулярно.

Ну и правда оказалось, что ничего страшного - выросла, на швею выучилась, даже комнатушку дали почти сразу, хоть и в "малосемейке".
Замуж вышла за уральца, поработать пришлось на химзаводе в Первоуральске. Вредно, конечно, но зато доплачивали, да и интересно было, по командировкам поездила. Завод скоро прикрыли, а она стала потихоньку шить, как учили. Сначала на себя, потом уж и по заказам. Теперь и помощниц набрала, гуртом легче, от заказов отбоя нет, в областной центр перебрались. Муж помог машинки модернизировать - он у неё изобретатель, два патента даже в Америке зарегистрированы, на паях с одной крупной машиностроительной фирмой.
И химия не успела ей повредить - родила мальчика, здоровеньким растёт, в этом году думают тоже не прививать от гиппа, - зачем, если организм сам справляется.
Грифель и колпак, конечно, потерялись, но прищепка где-то у сына в игрушках. Сын любит, когда она его смешит гундосым голосом, надевая на нос уже потускневшую прищепку и напевая ему разные песенки про бизонов и пампасы.
* * *
А за прищепку ему тогда от мамы крепко попало. Всё-таки, комплект был, жалко. Теперь оставшиеся девять лежат где-то на чердаке у родителей, да все про них давно забыли.

Сначала-то он маме не признался, кому отдал, а потом уж и сам забыл. Разве что иногда ладонь у него чем-то мяконько покалывает, будто ёршиком волос. Но он не может вспомнить, откуда ему знакомо это ощущение.