Ну вот папка и кинулся такое лекарство искать, чтобы меня успеть вылечить.
А лекарство - оно одно, нашенское. Оно хорошее, только им надо долго лечиться, а потом ждать результатов. А путёвка-то пропадёт ведь. И билеты заказаны, и вообще.

Врач посоветовал хорошее импортное лекарство, его всего раз можно выпить - и через неделю любой анализ сдавай, никакие глисты не удержатся. Только оно дорогое и у нас не продаётся.
Ну, тут папка начал искать, у кого в Москве есть родня, бабушку тоже спросил, маму свою. А она позвонила с почты какой-то Нинке из Новосибирска, племяннице, а та ещё кому-то... В общем, выяснилось, что послезавтра из Москвы прилетает какой-то дальний родственник Нинки, Васька, - тоже наш, алтайский - он лекарство и привезёт, название лекарства по "цепочке" уже сказали ему. Только надо сразу забрать - он куда-то уезжает, а его новосибирская родня тоже на месте не сидит.

В общем, пока мама с маленькой сестрёнкой опять в больницу с простудой загремели, а папка в командировку уехал, мы с бабушкой поехали на перекладных в Новосибирск. Сначала на старом автобусе, потом пересели на военный "Урал", а к городу уже подъехали, как короли - на новой "Волге", это бабушка так договаривалась.

Потом еле нашли улицу, где родственники живут, к которым тот безотказный Васька с лекарством приехать должен. Главное, название улицы какое-то праздничное - то ли Салютная, то ли Новогодняя, - а никто не знает, куда нам ехать. А мы уже на обратную дорогу взяли билет на автобус, нам опаздывать нельзя...

В общем, еле нашли, упарились, пока до квартиры добрались - хоть и прохладно было на улице.
Только собрались звонить, как распахивается дверь квартиры и оттуда выбегает взъерошенный дядька, - модный, в кожаной куртке: у нас на весь город таких куртки было две, у начальника милиции и у физрука в соседней школе. Да ещё и в штанах моднячих ненашенских - это уж потом мне бабушка сказала.

И этот дядька меня чуть не сбил - я даже заплакал. А он не только меня, он и бабушку не заметил - она маленькая, на больную ногу припала, потирает её - отдавил, видать.
А из квартиры этому дядьке кто-то кричит: "Макарыч, Макарыч, ну ты дослушай!.."
А этот "Макарыч" через плечо назад тоже кричит: "Навоз это всё, понимаешь - самый настоящий навоз!".
И только тут он понял, что нас сшиб. Сразу начал что-то бабушке говорить, даже, кажется, прослезился. А она хоть и обиделась, но про лекарство помнит - мы, говорит, от Нинки, за глистогонкой, к Ваське.

Этот дядька себя по лбу хлопнул, назад в квартиру забежал, чем-то там стал трясти в прихожке, вываливать на пол - и нашел красивую коробочку с нерусскими буквами. Отдал её бабушке, да ещё какую-то писульку достал - инструкцию, значит, как пользоваться лекарством. Оказалось, что это всего одна таблетка - а мы за ней двести километров ехали.

Ну, а я стою, как дурак, в тёплой шапочке с резинкой, на голову завёрнутой, чтобы шапка не спадывала, скулю потихоньку за оттоптанную ногу. Тот дядька присел, стал по карманам шарить - а у него они как будто зашиты, нет пазухи, даже руку просунуть некуда. И тут он, наконец, в карман штанов своих "нездешних" залез, достал что-то, протягивает мне - извини, мол, нет конфеты, возьми рубль. А там и правда - целый рубль юбилейный, железный!

Тут бабушка стала про деньги спрашивать - сколько, мол, должны мы, да почём - и в свой платочек полезла, а он у неё где-то под юбкой, а в платочке кошель чёрный, тот кошель изолентой синей перевязан крест накрест, а в нём уже деньги. А Макарыч - ни в какую, не надо ничего, говорит, ему друзья привезли и с него ничего не взяли. А бабушка сказала, что она не может забесплатно, она так не привыкла - и дала ему мумиё, сказала, что оно от всего помогает, но лучше для сердца и для печени.

И мы сказали ещё раз "спасибо", да пошли вниз, а-то тут уже из квартиры стали люди выходить, этого Макарыча успокаивать и говорить что-то про тот "навоз", про который он кричал.

Ну, а дома лекарство помогло и мы в Минводы съездили тогда, вернее в Пятигорск, санаторий "Ленинские горы". А юбилейный рубль я бабушке отдал, она его в "похоронные" положила, под третью простыню в шкафу - и мне наказала.

А потом, когда уже много времени прошло, я бабушке читал вслух все статьи из газет, в которых ей конский волос для шиньонов принесли, - она же парикмахером была, - и в одной старой газете увидел статью про того Макарыча, с фотографией. Там плохо, правда, было видно - ту куртку "бескарманную" и его самого, только немного помоложе выглядевшего. И что-то про его новый фильм было написано, про какую-то "калину", и про то, что он умер, оказывается - да в позапрошлом году ещё. Не помогло, видать, мумиё.

Я ту газету бабушке показал и мы пошли в магазин, взяли на юбилейный рубль пива и ещё чего-то, и бабушка даже налила мне полстакана. Пиво очень вкусное оказалось.
Только горькое.